Солнечные лучи проникли сквозь окно-полусферу и поползли по вздыбленному полу, перескакивая с доски на доску, с пола на кровать, в которой в это время спал, вольготно разлегшись и подложив руки под голову, Малкольм...
За окном был солнечный и жаркий кирандийский полдень. Воскресная тишина фабрики игрушек только радовала, в то время как снаружи бродили туристы... Даже до столь укромного уголка, как спальня Малкольма, долетал их нездешний говор.
Солнечные лучи проползли по малкольмовой майке, перескочили на подбородок и, наконец, пощекотали нос. Шут приоткрыл глаза и с легким раздражением, щурясь, взглянул на солнце, нещадно палившее там, снаружи. Ему хотелось растянуть это блаженное сонное состояние, завернуться в одеяло, зарыться носом в подушку и снова заснуть. Но время не ждало.
Малкольм свесил ноги с края кровати и потянулся, услышав легкий хруст собственных суставов. Затем встал и, подобрав свой шутовской костюм с пола, принялся одеваться. Молнию слегка заедало: костюм был далеко не нов.
"Надо бы попросить портных сшить новый" - Малкольм сунул ноги в шутовские туфли, натянул колпак (один бубенчик на нем болтался на нитке, и Мал с неодобрением поглядел на него) и, нашарив под подушкой ключ, отправился к двери.